Прочитайте эти строки, наполненные дыханием и ритмом забайкальской жизни. И фотографию тоже прочитайте: алханайский кедр и -
Вера Панченко.
Алханайский кедр
Все суставы у этого кедра
Непогодой изранены щедро,
Словно жизнь вынимать из нутра,
Поклялись в Алханае ветра.
Сотни лет над замшелым курумом
Возвышался батыром угрюмым –
Голова одинокого кедра
Уходила в небесные недра.
По причине большого дупла
Верх у дерева буря сгребла
И скатила по склону крутому,
И оставила белку без дому…
Не сдаются избитые жилы
И лохмотья зеленые живы,
И долинный простор золотой –
Под кедровою крепкой пятой.
На земле своей силой туземца -
Велико забайкальское сердце,
И со временем станет сильней
От бессмертных корней.
30 августа 2001
* * *
Игорь, братан мой, нигде не живал отродясь
(В Братске – недолго, и это не слишком весомо), -
Лучшие годы втоптал он в петровскую грязь
Родины ради и ради отцовского дома.
И на его попеченье - с десяток могил
Родичей наших на сопке песчаной.
Первый из них, кто сию высоту покорил, -
Дед, но еще молодой, победитель печальный.
Старый чугунолитейный Петровский Завод
Славится нынче своим криминалом.
Дань декабристам – без чинных партийных забот –
Платится щедро крапивным и мусорным налом.
Кто-то и нашему деду – какая тут связь? –
Мусора кузов свалил в изголовье.
Игорь лопатой махал, от души матерясь, -
Случай, когда я прощаю такое присловье.
Игорь – таежник и в жизни надежный мужик,
Дедовский взгляд добродушный и вкалывать тяга,
При обустройстве российском, похожем на пшик,
Сам он себе государство, хотя и без флага.
Милая родина, ты, как была, так и есть
Вечным экзаменом на выживанье.
Сделано кем-то, а кто там, у флага, бог весть, -
Словно Иудино, крепко твое целованье.
27-28 февраля 2002
