Перевод на русский язык Виктора Балдоржиева.
________________________________________
Начало и вся книга: 13 апреля, 14 апреля, 15 апреля, 16 апреля, 19 апреля, 20 апреля, 21 апреля, 22 апреля, 24 апреля, 25 апреля, 28 апреля, 1 мая, 2 мая, 6 мая, 15 мая, 16 мая.
В конце каждой главы - уникальные, исторические, фотографии.
______________* * *__________________
(1928-1930 годы. Мир глазами семилетнего ребёнка)
ЖДУТ ЛИ НА ПЕРЕВАЛЕ ВОЛКИ?
Трава порыжела и стала похожа на волчью шерсть с подпалинами. Иногда идет мелкий холодный дождь. Русские убирают хлеб. Приехал наш тала Иван Котька. Папа отремонтировал ему жатку. Котька привез нам много хлеба, репку, морковь с зелеными хвостами и картошку.
– Когда отправитесь в Загдачей, на осеннее стойбище? – спрашивал он на бурятском языке у папы в кузнице.
– Осхоро пойдем, – говорил папа на русском языке, вытаскивая из горна раскаленный и красный кусок железа.
Утром я проснулся от холода. Очаг потух, дверь открыта. Папа с мамой выносят на улицу вещи.
– Вставай, вставай. Ты с Жалмой погонишь овец через перевал. Я выеду с коровами вслед за папой. Вставай, сейчас юрту будем разбирать.
Что может быть лучше осеннего стойбища! Я быстро оделся, попил чая для вида и выскочил на улицу. Жалма-абгай собирала и наматывала арканом волосяные веревки, развешенные на жердях. Увидев меня, она закричала:
– Открой ворота овцам, а веревку принеси мне!
Глупые овцы бегут на старое пастбище, не знают, что сегодня будем кочевать.
– Останови их! – кричит Жалма-абгай, – направо гони, к перевалу.
– Медленно гоните, мимо молитвенных камней. Не забудьте приношение духам. Почаще отдыхайте. – говорит мама, загружая тюки с нашими одеждами и выделанными шкурами на телегу.
Взяв ивовые прутья, мы гоним нашу маленькую отару мимо летника Шадаповых по подножию горы. Березовые и осиновые рощи полыхают рыжим золотом и шумят на ветру. День теплый. Даже жарко в осенней одежде. Гнать овец на перевал будет тяжело. Но мы уже взрослые. А вдруг на перевале нас ждет волк? Он давно знает, что мы погоним овец и сидит там в кустах! Немного испугавшись, мы не отходим от беспечных овец. Даже оглянуться некогда. Откуда на нас выпрыгнет страшный волк? Если овцы шарахнутся, увидит ли папа? Успеет ли он выстрелить? А перевал совсем близок. Вдруг овцы остановились и замерли. Волк!
– Перевал, – весело объявила Жалма-абгай, поправляя на голове венок из осенних цветов. Волка нигде нет. Пахнет овечьим потом и богородской травой, ветер несет запах степной полыни. Прохладно, отсюда дорога уходит вниз, кусками видны голубеющие просторы и незнакомые горы.
Спуск пологий и широкий, овцы идут не спеша, пощипывая траву. Вдали, у подножия Дунда-Мадаги, белеет шифером русская деревня.
Мы медленно гоним овец по подножию Соктуя и издалека видим наше осеннее стойбище, длинную стайку Намсараевых, оказывается они построили большой белый дом.
– Смотри, смотри, человек едет! – окликает меня Жалма-абгай. Человек – это хорошо. Если поблизости взрослый человек, то волк не осмелится напасть.
Человек едет на коне к большой отаре овец. Это отара Намсараевых. Если наши овцы побегут к ним и смешаются, не страшно. Жалма-абгай позовет их обратно. И они прибегут. Они хорошо знают ее голос, а она знает язык овец. Скажет она: «Хулай– хулай», – и наши овцы все соберутся вокруг нее!
Перевал кончился. Овцы наши пасутся в высокой траве. Намсараевских овец, конечно, пасет Цыгмит. Она бойкая и беспечная, не боится волков. Что-то не видно ее. Наверное, отдыхает где-нибудь.
Большие белые тучи медленно закрыли солнце. Подул прохладный ветер. Мы отдыхаем. Хорошо лежать в сухой осенней траве. Выглянет солнце из-за облаков и внезапно опалит тебя жаркими лучами. Тепло! Проголодавшись, так можно и уснуть. А волки? Но овцы беспечно пасутся и вырывают красные цветы сараны. Можно выкопать и поесть их сладкие луковицы. А если повезет, то можно найти мышиную кладовую. Там всегда много луковиц!
Медленно по осенним травам мы приближаемся к нашему стойбищу.
– Смотри, смотри – наши уже юрту поставили. Дым идет, – вдруг радостно объявляет Жалма-абгай.
Всматриваюсь в туманную рыжеватую даль. Ничего не вижу, только смутные черточки и комочки покачиваются перед глазами. Аа, и вправду виден дымок! Жалма-абгай востроглазая. Но ведь она больше меня пасет овец! Вот от нашего стойбища быстро едет человек на коне. Прошло много времени, пока я узнал маму. Она все ближе и ближе. Улыбается довольная.
-как дошли? – спрашивает мама, слезая с коня и вытаскивая из сумы туеса и свертки.
– Ничего мы не испугались. Волков не было! – выпаливаю я. Мама посмотрела на меня и, улыбнувшись, понюхала по привычке мою голову. Мы сидим на траве и едим. Только сейчас я почувствовал, как проголодался. Ем и ем без остановки!
– Пасите овец до вечера, потом гоните на стойбище, – наказывает нам мама, садясь на коня. Мы долго смотрим ей вслед. Вдруг Жалма-абгай спрашивает:
– Чего не хватает небу, горе и морю ?
– Не знаю...
– Эх ты! А бабушка что нам рассказывает? Небу не хватает подпорки, горе – пояса, а морю – крышки. Это же так просто!
Мы начинаем вспоминать загадки. Близится вечер...
О. какой большой дом построил дядя Намсарай! Только почему он поставил его на чурки? Ведь по низу пробегают ягнята и козлята. Пахнет сосновыми стружками, смолой. У дяди Намсарая есть крепкий верстак, на котором он ровно строгает доски. В доме, прямо на земле, стоит большая квадратная печь. А сами Намсараевы живут в юрте. Я обежал и осмотрел новый дом, только потом пошел к себе.
Утром наш сивый конь все время стоит привязанный к столбу коновязи.
– Мы куда-нибудь поедем? – спрашиваю я маму.
– Нет. Мы специально выстаиваем и закаляем его, – деловито говорит мама. Роса высохнет и отпустим его пастись.
Значит коня надо закалять. А человека? Я хожу вокруг сивого коня и внимательно рассматриваю его, будто в первый раз вижу.
БЕЛЕНА
Долго я бродил вдоль берега речушки и искал сарану. Уставший приплелся к Жалма-абгай, которая отдыхала в юрте, загнав овец в бурьян около изгороди.
– Возле речки шлялся? -заинтересованно спросила она меня.
– Да, – ответил я и посмотрел на нее. Глаза сестры засветились.
– Там на излучине, в кустах, стоят два перевернутых горшка! Я видела, – вдруг объявила она. Папа встревожено поднял голову от инструментально ящика и быстро спросил:
– Ты не трогала их?
– Нет! Я даже не подходила к ним, – испугалась Жалма-абгай.
– Хорошо, – вздохнул папа и улыбнулся. Потом задумался и сказал:
– Эти горшки давно поставил ваш дедушка... Ладно, раз вспомнил... Позовите-ка своего Дамдин-ахэ.
Мы побежали к бабушке и позвали Дамдин-ахэ. «Что за горшки? Почему их поставил дедушка?» Когда мы все сели вокруг папы, он не спеша рассказал:
– Растет в наших края белена. Это такой красивый цветок с длинным стеблем. Запах от белены сладкий и дурманящий. Но это очень ядовитое растение. Если корова съест белену, то она отравится и подохнет. Дедушка нашел белену и накрыл их горшком. В темноте у белены яд становится сильным. Наверное, сейчас им можно отравить волка. Дедушка для того и готовил эту белену. С первым снегом надо снять горшки, собрать белену, положить с горячей печенью овцы в теплое место и высушить. Потом растереть и растолочь в порошок. Тогда можно добавлять ядовитый порошок в мясо и разбрасывать в местах, где бродят волки...
Мы все вспоминаем дедушку и молчим. Мне кажется,что он где-то рядом и тихим голосом говорит мне:
– Видишь, Дугурка, человек не может убить волка, а тут какая-то трава... Белена.
БУКВАРЬ
Мы давно мечтали о колодце. Бато-нагаса провел собрание, собрал с людей деньги и нанял русскую семью. Теперь русские копают колодец недалеко от нас. Каждый день я бегаю к ним. Копают муж и жена. Жена все время подгоняет мужа. Сначала они поставили маленький бревенчатый домик, потом начали копать большую квадратную яму. Однажды домик исчез. Подбежав, я увидел, что он внутри колодца. Теперь русские опускают домик все ниже и ниже, а сверху добавляют бревна... Значит вот как надо копать колодцы!
Русский мужик в яме, оттуда глухо слышен его голос. Его жена опускает на веревке деревянную бадью. Потом из ямы появляется всклокоченная голова мужика. Я не мешаю им, сижу возле ямы и наблюдаю. Откуда-то подъехал на коне Бато-нагаса. Он подошел к русским и заговорил с ними, размахивая руками. Потом он увидел меня, вытащил из-за пазухи синий карандаш, протянул мне и сказал:
– Раз в этом году ты не пошел в школу, будешь учиться дома. Я буду учить тебя. Возьми карандаш... Придется тебе отдать «Букварь» ликпункта.
Он достал из набитой сумы зеленую книгу, прочитал, шевеля губами: «Бук– ва– арь» и отдал мне. Что такое «ликпункт»?
Взяв книгу и карандаш, я ринулся домой. Сев на кровать, я перелистал всю книгу, но картинок не нашел. Неинтересная книга. Я положил ее около стены.
Через несколько дней папа нашел книгу и удивленно спросил:
– Это чья монгольская книга?
– Мне дал ее Бато-нагаса, – пробормотал я. Папа не знает грамоты, но я знаю, что это не монгольская, а русская книга.
– Вот– вот, пусть он тебя учит. Будешь к ним ходить, – озадачил меня папа.
Утром я встал растерянный. Когда мне идти к Бато-нагаса? Он теперь почти не бывает дома, проводит собрания, что-то пишет на бумагах... А Жамьян-Дэби знает монгольскую грамоту и все время читает монгольские книги. Надо сходить к ним. Я побежал к Намсараевым и остановился изумленный. Большой белый дом был закрыт на черный замок, на крыше дома сидели голуби. Маленький домик, где дядя Намсарай всегда выпекал хлеб был тоже закрыт. Над ним летают синицы. А людей нет, будто все уехали далеко-далеко.
ОГНЕННАЯ ТЕЛЕГА
К нам приехал Золтоев Аюша. Человек грамотный и образованный. Он сидит у нас на кровати, поглаживает свою большую круглую голову, белое плоское лицо и тоненькую косичку– гэзгэ. Делится новостями.
– Ездил я на станцию. Видел Огненную Телегу. О, как страшно стало мне! Огромная, она стояла прямо посередине улицы. Запах от нее скверный, противно пахнет. Вы такого запаха и не знаете. Я встал под ветер, а конь мой шарахнулся от запаха. Впереди Огненной Телеги сверкают большие и круглые глаза, как блестящие тарелки. Глаза это или нет я не знаю. Огненная Телега стояла долго, я не мог дождаться, когда она тронется и поехал...
– А у нас будет ходить Огненная Телега? – удивленно и встревожено спросила мама. – Летом над нами летал... как его... эроплан с двумя крыльями. Он всех коров распугал. Наверное и Огненная Телега сюда приедет. Все вокруг пропахнет!
– Не знаю. Огненная Телега ходит только возле деревень... А вот ликпунт у нас откроют. Говорят, что человек по имени Батуев Ринчин будет учителем.
– Аюша, ты учился в русской школе и много знаешь. Скажи нам, что такое ликпункт? – поинтересовалась мама, ставя перед грамотным человеком угощение. Дядя Аюша рассмеялся и сказал:
– Ликпунт – это дом, где учат грамоте. Та же школа.
– Аа! Кто же будет учиться?
– Молодежь, конечно. Дети будут учиться. А я еще посмотрю – ходить или не ходить в этот ликпункт. Если будут учить монгольской грамоте – пойду. Мне надо монгольскую грамоту знать...
Долго длится разговор. Я слушаю, раскрыв рот. Ни одного слова не пропускаю. Вот бы посмотреть на учителя!
Я СЛУШАЮ ДОКЛАД
Вдруг я увидел, что из трубы большого дома Намсараевых идет дым. Они же перекочевали в Тулутай! Может быть, обратно приехали? Я закрутился вокруг дома, заглянул в окна. Никого нет.
Вечером появилось много всадников, зазвенели стремена и узды. Громко переговариваясь и смеясь, люди прошли в дом Намсараевых. В окнах загорелся огонь.
– Сегодня же собрание. Доклад будем слушать, – неожиданно вспомнил папа.
Я поплелся за ним. Что такое доклад и зачем его надо слушать? Может быть, это песня или сказка– улигер?
В доме, за большой печкой, поставлена доска на чурках, на ней сидят два человека. Один из них Бато-нагаса. Перед ними на низеньком столике горит керосиновая лампа. Прямо на полу сидит много людей. Все курят трубки и цигарки. Облака густого дыма поднимаются к потолку. Пахнет табаком и овчиной. Бато-нагаса внимательно всматривается в бумагу и что-то шепчет. Читает, наверное.
-товарищи! – вдруг заговорил незнакомый человек громким и приятным голосом, – Курите осторожнее, не уроните окурок в щель... Все собрались. Собрание считаю... – Вдруг он увидел меня и, наклонившись, спросил:
– Ты чей?
Наверное, он меня хочет выгнать. Я отполз за печку и притаился там. «Доклада» пока нет. Шумят, спорят о сенокосных угодьях. Слышится громкий голос папы. Потом все перешло в ровный гул и отдельные выкрики. Стало жарко, и я сладко задремал.
Вдруг кто-то резко дернул меня за ногу. Я вздрогнул и очнулся. Смотрю – дядя Шархандай покуривает около меня. Значит это он проходил к печке и задел мою ногу. О чем они говорят?
– Недавно наш комбед делил одну пару ичигов. Они достались загдачейскому кусту, а получил их бедняк Очиров Базар, – говорит Бато-нагаса, смотря в бумагу.
Как можно разделить одну пару ичигов? Дальше они снова заспорили о своем комбеде и каком-то ТОЗе...
– У нас сеют зерно только Бато и Намсарай, – вдруг крикнул дядя Шархандай. Все знают, что только они из бурят сеют пшеницу.
– Надо объединиться и сеять! – выкрикивает дядя Очир. Люди смеются и подталкивают друг друга локтями. На прошлом собрании они так и не договорились что и где сеять. Когда же я буду слушать «доклад» ? И вдруг сквозь полудрему слышу:
– Товарищи! А теперь будет доклад...
Началось! Я сразу проснулся и приготовился слушать. Что это за таинственный «доклад»? Что сейчас произойдет? Незнакомый человек с приятным голосом заговорил:
– Товарищи! В семнадцатом году рабочие и крестьяне России совершили великую октябрьскую революцию. Рабочее-крестьянская...
– Какой это получается год? – бурчит дядя Шархандай, высчитывая про себя годы и шепча: «... коня – восемнадцатый, семнадцатый – змеи, дракона... Огненный или какой?»
– Товарищи! Внимание! Давайте слушать доклад.
Неужели это и есть «доклад»? А говорили, что надо слушать. Я думал, что это будет красивая сказка-улигер или песня. А вокруг раздаются голоса:
– Правильно, правильно!
– Классовая борьба и совместный труд дошли и до наших окраин. Пора уничтожить класс богатых, раздать все бедным, пора отобрать все у богатых и поровну поделить, – продолжает незнакомый человек...
Борюсь со сном и слышу, как из далекого тумана:
– Брать чужое – большой грех! А кого надо считать богатым?
– Богатые это те у кого много скота и имущества, на них всегда работают бедные, – неторопливо объясняет незнакомый человек с приятным голосом.
– А если на него не работают бедные, но у него все равно много скота?
– Тогда общее собрание бедняков определит – богатый он или бедный.
Наступила тишина. Люди перешептываются между собой, подсчитывают свой и чужой скот... Кто же из них богатый, а кто бедный?
– А как проводить эту самую... классовую борьбу? – неожиданно спросил дядя Шархандай, посмеиваясь и хмыкая.
– Не должно быть богатых. Все будут равными! – быстро ответил незнакомый человек. Люди снова зашептались, гул усилился.
– А кто это пустил такой ароматный запах? – рассмеялся вдруг дядя Найдан. Хохот потряс дом...
– Сам не лучше, – бурчит, посмеиваясь дядя Шархандай.
– Товарищи, тише, тише, – пытается успокоить собрание докладчик.
Засыпаю и вижу во сне дядю Намсарая. Этот богатый человек всегда давал мне конфеты... На зеленом лугу, посмеиваясь, с ним борются дядя Шархандай и Очиров Базар, которому комбед выделил пару ичигов.
Продолжение следует.
Время наших предков в фотографиях конца XIX и XX веков
Бюро Забайкальского губкома РКСМ 2-го созыва, Возможно, 1921 или 1922 год.
Бюро Забайкальского губкома РКСМ 3-го созыва,
с. Зугалай, 1933 год.
Общее собрание колхозников в Алханае. В этой школе учился автор публикуемой книги Д. Жапхандаев.
с. Урдо-Ага. Колхоза им. Ворошилова. Новый клуб.
________________________________________
Все работы проводятся только за счёт поддержки читателей. Даже 1 рубль - бесценен для благого дела! СПАСИБО– кто сколько может. Перечислить через мобильный банк – 8 924 516 81 19, через приложение на карту 4276 7400 1903 8884 или –