В Могойтуйском районе в 20-е годы прошлого столетия еще вольготно жил зажиточный скотовод Унтяагай Цырен. Он постоянно выставлял на скачки в летний праздник обоо своего саврасого скакуна и всегда выигрывал главные призы, почти не было случая, чтобы конь не пришел первым. Скакуна звали, как водится у агинских бурят, по принадлежности хозяину - Унтяа хула.

Однажды в последний месяц лета Цырен поехал по делам в город Нерчинск. Там он встретился с русским приятелем-купцом, который очень радушно встретил его. Купец повел гостя по своей усадьбе, чтобы показать свое хозяйство. В конюшне он указал на мощного жеребца белой масти, упитанного и ухоженного, и похвастался, что в округе не найти равного ему скакуна. Потом хозяин горделиво показал: «Это моя лучшая тройка!» Цырена задело чванство приятеля, и он сказал:
- У меня тоже имеется неплохой скакун. Давай этой осенью устроим бега?
Богатый купец несказанно обрадовался предложению, завел его домой, начал щедро угощать, еще больше пыжась от самодовольства. За очередной стопкой водки друзья заключили большое пари. Вместе с Цыреном был товарищ, хорошо говоривший по-русски, он помог договориться об условиях: купец ставил на кон крупную сумму денег - Цырен выставил немало скота и лошадей. Спорщики ударили по рукам, договорились не оглашать заранее условия.
Унтягай Цырен взялся лично готовить своего коня к бегам, он был в этом деле знаток, каких поискать. Наездника выбрали из местных мальчишек, разумеется, самого ловкого и крепкого. Времени до скачек оставалось мало. По ночам уже сильно подмораживало. Саврасого подолгу выдерживали для закалки на привязи; кормили скакуна строго в определенное время, гоняли нещадно до пота, обливали студеной водой. Конечно, об этих необычных подготовках одноулусники все равно узнали, но Цырен старался не показывать коня любопытствующим людям. А накануне перед бегами вообще закрыл саврасого в сарае, мало того, приставил сторожа на ночь.
В это время нерчинского купца стало снедать любопытство, захотелось ему увидеть саврасого собственными глазами, чтобы убедиться в его необыкновенности. Опасаясь проиграть пари, купец даже сон потерял. И он тайком пробрался при помощи одного бурята, говорящего по-русски, к сараю ночью. Выждав, когда чуть рассвело, они смогли заглянуть в маленькое оконце. Увидев Унтяа хула, купец был искренне разочарован, таким показался он ему малорослым и поджарым. «Эх, да это мышка, а не бегунец!», - сплюнул он и успокоенный также тайно вернулся домой обратно. Об этом все же проговорился тот бурят, указавший местонахождение саврасого.
Наступило время скачек. Нерчинский купец роскошно одетый, на великолепной тройке лошадей, важно прикатил в мягком тарантасе вместе с друзьями.
Белый жеребец и Унтяа хула были приведены на место заранее. Вскоре на место скачек прибыли буряты, живущие вниз по реке, все в островерхих шапках, с серебряными ножами за кушаками, на лучших своих конях. То тут, то там среди бурят раздавалось: «Унтяа хула должен победить коня русского торговца!» Иные сомневались: «Посмотрите, какой крупный жеребец, там, где нашему бегунцу два прыжка нужно сделать, ему - один раз». «Бегунец не обязательно должен быть крупным, главное чтобы был выносливый и крепкий на ноги!» - азартно спорили другие.
Место, где должны состояться бега, было в живописной долине реки Нерча, куда вела широкая, накатанная дорога. С двух сторон набралось много болельщиков. Купеческий скакун, предчувствуя соревнования, нетерпеливо бил копытами, всхрапывал, роняя с губ клочья пены, рвал поводья из рук. А Саврасый, которого вел Будын Юмосын, шел спокойно, но глядел далеко вперед, прижав уши к точеной голове. Когда скакунов повели к старту, смотрелись они сзади подобно козе с верблюдом. «Как Унтяа хула будет соперничать с таким огромным жеребцом?» - жалели саврасого некоторые.
Нерчинский купец, явно повеселевший горделиво оглядывался вокруг. Он даже заявил Цырену: «Если твой конь победит, отдам эту тройку с тарантасом в придачу к выигрышу!» На что Цырен неторопливо ответствовал: «Ничего, я еще волов прибавлю!». Спор их дошел до высшей точки.
Скакуны должны были бежать пять километров, направляясь к старту, они скрылись за высоким бугром. Народ в нетерпении ждал, кто придет первым. И вот на бугре ясно показался белый скакун, казалось, он пошел еще быстрее под уклон. Вдруг следом за ним как вихрь выметнулся на вершину маленький саврасый. Зрители восхищенно наблюдали, как быстро стал он нагонять белого. «У белого жеребца ноги подводить стали», - загомонили в толпе. Все лезли вперед, напирая друг на друга, чтобы лучше видеть развязку финала.
...Унтяа хула, чуть не задев боком соперника, пролетел вперед и понесся еще быстрее, только пыль на дороге непрерывно взрывалась отдельными облачками за ним. Из-под копыт огромного жеребца пыль летела не так часто. Зрители возбужденно перебрасывались словами, с интересом наблюдая эту картину издалека. Чем ближе становился к финишу саврасый, тем громче становились радостные крики в толпе людей. Земляки Цырена торжествовали, стало ясно, что он получит неслыханный ранее крупный выигрыш! Седок тщетно пытался остановить саврасого после финиша, натягивая поводья, пока один ловкий и быстрый парень не перехватил коня и не повел, успокаивая.
Перед зрителями теперь предстал преображенный борьбой красавец-конь, с гордой статью, развевающейся светлой гривой, сверкающими глазами, нетерпеливо перебирающий точеными ногами. От восхищения и любви к Унтяа хула у многих навертывались слезы на глазах.
Проигравший купец был бледен до синевы. Пришлось ему усмирить заносчивый характер и отдать деньги золотыми, да еще в придачу - тройку лошадей. Едва коснувшись руки Цырена и, процедив сквозь зубы: «До свидания», - он сразу ускакал расстроенный домой.
А Унтяа хула как будто понимал, что славят его, и, слыша пение Омолдур Гончига, радостно перебирал ногами и бил копытами о землю. Вот соло-хвала, посвященная славному Унтяа хула:
Мира и спокойствия Вам!
Люди, впитавшие молитвы Бурхан-багши!
У нашего Унтяа хула-скакуна
Зубы белее белого,
Глаза зорче бинокля,
Уши самые чуткие,
Тело гибкое, как у рыбы,
Покоряя дальние земли,
Быстрыми четырьмя ногами,
Пыль, взметая кверху,
Он оставил за собой
Белоснежного жеребца,
Большой выигрыш завоевал!
Был жеребенком прытким,
На привязи не зря страдал,
Тысячи людей порадовал,
Несравненный наш скакун,
Нерчинского купца богатство,
Порадует людей.
Четыре черных копыта,
Как пламя летели стремительно,
Когда обогнал он соперника,
И вырвался вперед
Унтяагай Цыренэй сказочный скакун!
Всех бурят агинской земли
Безмерно он обрадовал.
Не погаснет радость земляков,
Чествуя победителя,
Помолимся! -
С одобрением все слушали люди хвалу Унтяа хула. А Цырен от радости ног под собой не чуя, дал задание близким и друзьям, чтобы все приготовили для праздника: «Стариков посадите во главе круга, угощайте народ молочным архи, жирным мясом!»
Пока варилось мясо в котлах, все быстро расседлали своих коней, раскинули войлочные потники по траве, уселись на них по кругу, приготовились пировать. Не утихали разговоры о произошедшем событии: гадали - откуда же привезли такого большого жеребца, наверное, издалека, у нас таких не было. Правда, выдержки на привязи у него, видно, не было, оттого и ноги слабоваты, - больше того лоску внешнего. А наш Унтяа хула по всем правилам подготовлен был, сразу это видно, он подобен сказочному коню. «Интересно, сколько проиграл тот купец?» - спросил кто-то. «Нам не говорили, но, видимо, денег, вещей немало дал, еще тарантас с тройкой лошадей». «А Цырен, что ставил?» «Кажется, более десяти крупных волов, более сотни овец и коз...»
Унтяа Цырен помолодевший, носился на красивом тарантасе взад-вперед, готовый принять еще вызов для скачек. Но тут раздался громкий клич, всех звали в круг на пиршество.
Когда каждый нашел себе место в праздничном круге, сначала воздали духам местности архи, разную белую пищу, от лучших кусков мяса. Самый уважаемый старейшина Доржын Цырен сказал: «Мы сегодня празднуем победу Унтяа хула. Хозяин этого скакуна посчитал, что должен поделиться выигрышем с народом. Благословение синего неба, присутствующих земляков помогли ему прославить свою родину. Давайте пировать, но не напиваться. А когда отведаете угощений, то продолжим праздник, как ведется!» Из-за кушаков все вынули серебряные ножи и принялись за еду и питье.
Дальше начались бурятские игры: борьба, конные скачки, ехоры с песнями. И опять в веселой толпе люди заключали пари, праздник продолжался до темноты. На прощание людей одарили подарками. Разом все вскочили на коней и последовали сначала за тарантасом, запряженным тройкой лошадей, в которой полулежа сидел захмелевший и веселый Унтяа Цырен. Под дугой весело звенел колокольчик, а на душе у людей было так хорошо, как редко бывает.
( Из книги «Унтяа хула». «Print-Мысль». Чита 2002 г. На снимке: обложка издания)
