Рассказам жителей Угдана, которые сохранила Дулма Мажигэ, почти двадцать лет. Это очень важные для потомков свидетельства. Сохраните их, дорогие угданцы. Это память о ней и ваших предках...
Димчик (Демшик) Лугдуев
из рода Баруун Хуасай,
родился в 1916 году в местности Дархита:
Мой отец Лугды Начинов был выходцем из Еравны, это к северу от Читы, на территории нынешней Бурятии. Как он попал в Угдан? А просто, когда приходило время взрослому сыну искать место для основания своего хозяйства, он выбирал там, где ему удобно. С ним была младшая сестра Янжима (мать Гомбоева Дугара). Со своим маленьким стадом скота и овец, имея трех лошадей, Лугды с сестренкой обосновался в местечке Дархита, где уже жили родичи.
Мы привыкли думать, что Бурятия, Читинская, Иркутская области - отдельные субъекты, а ведь для простого скотовода конца XIX века это земли, по которым веками кочевали его предки, для него не было границ и врагов. Не считались чужой Монголия и Внутренняя Монголия (Китай), там тоже кочевали хоринцы.
Мою мать звали Цыремжит Цыренова. По матери самым близким родственником (нагаса) в Угдане был ныне покойный Дашинима Базарон. В семье нас было 5 детей: Димит, Цындыма, Ханда, Димчик и Аюша.
Иногда дети стараются восстановить нашу родословную - получается густое древо: только у меня восемь детей, от них идут свои ветви - 28 внуков - 19 правнуков...
Я работал всю жизнь в родном Угдане механизатором, только отлучался: в армию, уходил на войну, однажды рискнул перекочевать в Ононский район, но быстро вернулся домой.
Детство и юность ничем не примечательны. Как и мои друзья: Бурхин Чимит, Норбоев Дамдю, Даши-Нима Эрдынеев я рано стал самостоятельным. В 1933 году выучился в Чите на тракториста-комбайнера и стал механизатором колхоза «Путь Ленина».
Когда началась война, меня, как тракториста, оставили по брони. Только в 1943 году я попал на фронт, но сразу же получил ранение в ноги, лежал в Томском госпитале. Выздоровел. Участвовал в войне с Японией, был шофером-санитаром. После боев подбирали и оказывали помощь всем раненым, не бросали даже врагов. Дошел с действующей армией до Мукдена. Демобилизовали только в 46-ом. За участие в Отечественной имею награды: орден Отечественной войны II степени и медали. Вот нынче, в 2003 году, в сагаалган, удостоился чести – отыскала меня медаль «За отвагу», которой наградили меня еще в 1944 году. Ее вручили через 59 лет, принародно в клубе.
Что вам рассказать о прошлом Угдана? Мне уже 86 лет. Помню, как репрессировали наших бурят в тридцатые годы. Дальнейшая судьба некоторых мне не известна. Угнали в ссылку Норбоева Шаралду, братьев Гонохановых, Дамдинова Жигмита, Баирова Базара, Сэбэгэ Аюшу, Цыренова Дашибала, Цыренова Базара, Дашиева Ойдопа и других. Иные уходили одни, а кто-то с семьей. Многие бежали от репрессий в Монголию, укочевывали в другие места.
Расскажу о старом обычае. Например, как исполняли обряд погребения моей матери. В преклонные годы она приняла в дацане обет пострижения, стала благочестивой шабганса, то есть отошла от всего мирского в жизни. Мы не тревожили ее бытовыми делами и разговорами, она не ела мясного, все время проводила за молитвами. По традиции ее нужно было кремировать, но было еще тепло, поэтому тело положили в гроб и опустили в неглубокую могилу, веревки не убирали. Стали ждать, пока природа не заснет глубокой осенью, не дай Бог, вдруг нечаянно какое-нибудь насекомое в огне погибнет. Гроб выкопали после заморозков и сожгли на костре, поливая топленым маслом. Прах в специальном сосуде отправили в дацан для захоронения. Нам же на память осталась только маленькая пирамидка, слепленная из горсточки пепла. Ее положили на божницу.
Ханда Базарова,
родилась в году, в местности Хулhата:
Я прихожусь двоюродной сестрой Дондокова Мажик Самбуевича, наши отцы были родными братьями. Так случилось, что я потеряла отца, Намсарайн Даши, в малом возрасте. Буряты тогда умирали от болезней рано. А после гражданской войны в наших краях разразилась эпидемия оспы. Она пришла вместе с каппелевцами. В моей семье тоже болели, а меня, оторвав от груди, увезли к родственникам в Колочное, так рассказывала моя мать, Намдакова Бубэй. Мажик-ахай, после смерти родителей, остался круглым сиротой и его усыновил дядя по отцу Самбу Дондок. Мажик стал старшим братом Дулмы и Галсан-Дугара Дондоковых.
В зимнее время мы жили у озера Хулhата (Камышовое), сейчас там селение Биофабрика. На лето откочевывали к речке Читинке, где сейчас радиостанция. Семья Мажик-ахай жила в пади Лапочкино (Маанин Хунхур). Помню, как приходил Мажик-ахай и водил меня в гости к себе, шли мы долго по густой траве, по дороге он угощал леденцами-монпасье.
Лет пять мне было, но я хорошо помню, как приехали в Кулусутай трое русских и огородили территорию, стали строить противочумную фабрику. Селение, где поселились работники биофабрики, все называли Мыза.
В маленькой школе я училась всего три года. Подростком начала работать. В Угдане был колхоз «Память Ленина». Началась война. Жизнь наступила голодная и тяжелая. Я работала сеяльщицей, когда случилась беда. Мы с напарницей Дашиевой Буда-Хандой утаили за пазухой немного зерна, чтобы сварить похлебку детям. Состоялся открытый показательный суд, нас осудили.
Когда Мажик-ахай провожал меня, то напутствовал: «Ханда, ты в тюрьме не отказывайся от работы, ешь, что дают…» Тюрьма оказалась не тяжелее колхоза, даже наоборот, меня назначили убирать в доме начальника, за что ела досыта и не сильно уставала. Через два года меня отпустили, а мой сын Цыбен, которому исполнилось три года, еще не мог стоять на ногах. Мать не сумела сохранить корову. Клава, дочка, едва меня узнала…
Цырегма (Любовь) Гомбоева:
- Расскажу о том, как мы украшали свой дацан. Поначалу мы даже не знали, как приступить к работе, хотя все умели шить вещи и посложнее. Но никто из наших женщин не шил дацанские атрибуты. Были трудности с приобретением шелковой ткани нужного колера, ниток и другой фурнитуры.
В основном брали образцы из Иволгинского, Агинского дацанов, куда неоднократно командировали Дампилову Дулмажаб-абгай и Нимаеву Бальжиму-абгай. Большую поддержку оказали нам ширетуй Агинского дацана Гомбо-лама и наш земляк из Авдея, служащий ламой в Иволгинском дацане Доржижаб Мархаев. Их советы были путеводными.
Полмесяца, не разгибаясь, сидели мы за машинкой с Долгор-абгай Балдановой и Янжимой-абгай Дашибаловой. Бывало, уводили меня домой под руки, настолько затекали ноги. Но желание поскорее закончить, и украсить наш Угданский дацан было сильнее усталости.
Многие женщины помогали нашей троице, ведь нужно было постирать старые вещи, аккуратно распороть, если можно реставрировать, а если нельзя - по выкройке сшить новые. Работали с нами: Бальжима Дамбаева, Дарьма Дондокова, Сыжидма Будахандаева, Санжидма Санданова, Должит и другие.
Когда встал вопрос об устройстве алтаря, самыми активными были Дулмажаб Дампилова и Бальжима Нимаева. Где уговорами, где за деньги приобретали они изображения бурханов и других украшений алтаря. Они стали настоящими дипломатами и добытчиками редкостей. А перед самым открытием дацан люди сами несли в дар дацану своих бурханов, хранимые священные книги и другие религиозные атрибуты. Так, из дома пожертвовала два толи-зерцала Дари Цыбенова, Дулмажаб Жамьянова (Чита, КСК) - три скульптурных изображения бурханов.
Владимир Базаров:
- Как я становился хозяином? Непросто об этом рассказать…
Несколько лет назад мое хозяйство постигла беда – пожар. Сгорели тридцать коров, запертые в теплой стайке. Годы крестьянского труда исчезли в дыму и пламени. Сердце болело... Через месяц после пожара мне привиделся сон: будто покойный дядя Дагба привез на телеге с фургоном всех сгоревших коров. Понял – все вернется…
В пятилетнем возрасте остался круглой сиротой. Меня взял в семью, и без того многочисленную, дядя, Лубсан Дагбаев. В первый послевоенный год в штанах из мешковины, с тряпичной котомкой за спиной пошел в школу.
Угданская школа была единственной десятилеткой на всю округу. В интернате жили дети из Арахлея, Тасея, Туяна, Верх-Читы, Шишкино, Колочное, Биофабрики, Смоленки. Государство бесплатно кормило и одевало подрастающих после войны работников.
Костя Барабанщиков, мой друг, тоже был сиротой. Его отца-огородника, корейца по национальности, в конце тридцатых репрессировали. Мать, простая русская женщина, рано угасла от тяжелой жизни. Костю поддерживали жители села Угдан, особенно - бездетная Полягэ Бамба-абгай… С двенадцати лет работали мы на посевной, сенокосе, ни одна страда не обходилась без нас. А я еще пас колхозных лошадей, вместе с Лубсан-ахай.
В те годы долина Читинки вдоль Яблонового хребта была богата пастбищами. Вся пойма реки утопала в зарослях черемухи и яблони. Озера кишели рыбой, леса - дичью. Старожилы помнят благодатные времена. По преданиям бурят каждая местность имеет покровителя: Эйралжан хатан-эжи, знаменитая шаманка, обитает на вершине Титовской сопки, хозяин Кадалы показывается людям в образе старика на сером коне. А хозяина Улаан Хада (Красного Мыса) я сам, думаю, встречал мальчонкой, когда гонял в ночное лошадей. Я проспал и в предрассветном тумане никак не мог найти табун, со слезами метался туда-сюда, ведь людям уже на работу пора, а лошадей-то нет. Вдруг рядом возник всадник в темной одежде на высоком рыжем коне. Он молча поскакал рядом со мной. Лошадь моя испуганно всхрапнула и, не слушаясь поводьев, понесла в сторону. Потом на полевом стане повариха успокоила меня: «Это, однако, хозяин Улаан Хада тебе показался. Надо молоко побрызгать. Ом-ма-ни-бад-ме-хум!» А когда туман под лучами солнца растаял, я с радостью увидел пасущихся недалеко лошадей.
Молодыми мы с Костей Барабанщиковым решили повидать белый свет, наглядевшись кинофильмов, возмечтали стать шахтерами. Но только один год выдержал я в Кузбассе, затосковал по дому. Костя оказался терпеливее, но и то, через двадцать лет, он вернулся, да не один с семьей. И что особенно радовало Бамба-абгай и нас - Барабанщиков ни слова не забыл по-бурятски, также лихо растянул гармошку и запел на ставшем ему родным языке. Сейчас он тоже живет своим хозяйством.
В одно время мы заделались настоящими горожанами. Супруга моя, Зинаида Гармаевна, домашние ее зовут Гылыгма, по профессии - энергетик. Я - водитель-механик, работал на автобазе Министерства цветной металлургии, исколесил на большегрузном «Урал-375» весь север Читинской области. Маршруты сложных трасс Муи, Чары выучил наизусть. Заработки были высокие. Дочь и сын уже учились в институтах, когда я поделился с женой мечтой – жить в родном селе. Надоели город, дальние рейсы, хотелось заняться любимым делом – сельским хозяйством.
Купили домик на берегу Читинки. Завели сразу четыре коровы. Гылыгма родом из Арахлея, крепкой деревенской закваски. С увлечением занялась огородом, разведением живности. Я поначалу шоферил в школе, потом перешел механиком в совхоз «Маяк».
Я не был сторонним наблюдателем жизни родного села. Нет общественной проблемы, которой бы не приходилось заниматься в эти годы. Взять хотя бы строительство дацана. Идея возникла в конце 80-х годов. Совхоз «Маяк» в ту пору был реорганизован в кооперативное хозяйство «Угданский». Председателем правления был Михаил Дугаров. Коопхоз арендовал лесоучасток. Молодежь под руководством Бальжинимы Батомункуевича Дашиева в короткий срок заготовила лес. Дацан строили всем миром. Жители пяти бурятских сел Читинского района: Угдана, Туяна, Арахлея, Тасея, Колочного создали фонд пожертвований для строительства храма. Каждый житель Угдана работал безвозмездно, уговаривать никого не пришлось.
В Угдане добротная двухэтажная школа. Заложили ее до «перестройки», потому как старое деревянное здание совсем обветшало. А потом, когда пошла неразбериха со сменой властей, чуть было строительство не «заморозили». Я, как депутат райсовета, вместе с директором школы Ешижамсо Будаевичем Лупсановым активно боролся за завершение строительства.
Когда ввели арендный подряд, я собрал бригаду, которая стала работать на полном хозрасчете. Мне не нужно было объявлять потом себя фермером: к тому времени на подворье у нас женой с стабильно зимовало более тридцати голов скота. Взял кредит, купил технику, которая служит до сих пор.
За собственную семью я спокоен. Сын Сергей открыл кафе «Дангина». Его жена, Вера, работает завучем в Угданской школе, преподает математику. Дочь Ирина учится в аспирантуре в Москве, зять занимает ответственный пост в Улан-Удэ. Всего у меня пять внуков. Все что имею, я заработал собственным горбом. Конечно, хозяйство вести непросто. Но хотелось бы, пока есть силы, помочь моим землякам. Наш Угдан очень отстал в социальном и культурном плане, хотя мы живем почти в черте города. Надо завершить строительство Угданского дацана, согласно первоначальному плану. Надо содействовать становлению агрошколы, с тем, чтобы наши дети приобретали знания по ведению сельского хозяйства с малых лет. Надо… Планов много…
Записала Дулма Мажигэ.
О Дашиниме Дугарове
Между Харьковом и Полтавой танковая часть попала в окружение. Только небольшой перешеек открытой местности соединял танкистов с тылом, но боеприпасы были на исходе…
Полковник Аристов вызвал водителя ЗИС-5, ефрейтора Дугарова:
- Сможешь проскочить? Участок простреливается, три наших машины уже накрыли немцы.
- Есть - проскочить! - Дашинима вытянулся по швам.
Выждав обеденный перерыв, а немцы ели строго по часам, Дугаров завел свой ЗИС-5, полный снарядов, и рванул через перешеек. Немцы начали обстрел, когда Дугаров подъезжал к окруженцам. Его выдернули из кабины и засунули под танк, где не доставали осколки.
После обстрела ефрейтор насчитал только на кабине семь пробоин, но снаряды уцелели.
- Бросать тебе надо свой драндулет, - советовали танкисты.
- Нет, мотор работает, скаты целы, а остальное подлатаю, - отвечал Дугаров. Когда танковая часть с боем вышла из окружения, за нею тащился весь разбитый ЗИС-5. Любовно, как за хорошим конем, ухаживал за машиной водитель, но все же в очередном бою снаряд добил ее. Это была уже четвертая машина, которая гибла на войне, а водитель оставался цел. Видно сахюусан - ангел хранитель не оставлял его даже далеко от родины.
Родился Дашинима Дугаров в 1921 году в селе Угдан. Окончил четыре класса, рано начал работать в колхозе. В 1941 году призвали в армию, после учебки в Антипихе сразу направили на фронт. Свой первый бой, 15 марта 1942 года, запомнил Дашинима как пережитый ужас. До сих пор по ночам снится одно и то же: с трудом вытаскивает он ноги из глубокого по пояс снега, пытается бежать, а вокруг свистят трассирующие пули и рвутся снаряды. Сквозь грохот слышно - кто-то зовет маму, а может он сам кричит... Даже понять ничего не успел, как ударило в плечо, и все завертелось перед глазами. Очнулся после боя, а рука висит плетью.
Кое-как дошел до санчасти. Перевязали и направили в госпиталь. Сорок километров до Калуги пришлось добираться пешком. По дороге брели, поддерживая друг друга, такие же «легкораненые». Голодные, обмороженные, они заходили в деревни, где порой их кормили. Когда Дугаров пришел в госпиталь: плечо распухло неимоверно, рана загноилась. Но врачи спасли руку.
После выписки попал в 54 танковый полк 11 стрелковой бригады, где обучили водить автомобиль. До конца войны подвозил боеприпасы и горючее к танкам. Был награжден за смелость орденом «Красной Звезды».
Победу встретил в Праге, много погибло товарищей во время войны. Особенно обидно было, когда 6 мая 1945 года, возвращаясь из Берлина в Чехословакию, трагически умер друг Виктор Казанов. Немцы при отступлении коварно бросали емкости со спиртом, вином. Виктор в тот раз и ему предлагал выпить, но Дашинима почему-то замешкался и не успел присоединиться к радостным друзьям. А они все семь так и умерли в страшных муках.
После войны Дашинима Дугаров более сорока лет трудился шофером в Угдане.
Зоя Зеленская.
Титульный листа не изданной книги об истории и современнности села Угдан.
(Все материалы и записи сохранил Виктор Балдоржиев).
Ресурс работает благодаря поддержке народа. Даже 1 рубль - бесценен для благого дела! ЧТОБЫ Я РАБОТАЛ ДЛЯ ВАС! Мобильный банк – 8 924 516 81 19, карта – 4276 7400 1903 8884, яндекс-карта – 5106 2180 3400 4697 (Балдоржиев Цырен-Ханда)
Bitcoin:
qrk3u0d6q4nh8nsx5glr4dd3rgt85n4jn5e4446k
Цифровые варианты моих книг или материалов можно купить у меня: baldorzhieff@yandex.ru или вайбер - 8-924-516-81-19
